Что в сказках написано на придорожном камне. Направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — жену сыщешь

Камень на распутье
(рас-сказ-ка)

«…Едучи путём – дорогою, близко ли, далёко ли, низко ли, высоко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, наконец, приехал богатырь в чистое поле, в зелёные луга. А в чистом поле на распутье дорог стоит мрачный седой камень, поросший мохом. На нём – зловещая надпись: «Кто поедет от камня сего прямо, тот будет голоден и холоден; кто поедет в правую сторону, тот будет здрав и жив, а конь его будет мёртв; а кто поедет в левую сторону, тот сам будет убит, а конь его жив и здрав останется».

Испокон веков стою я на этом перепутье, с тех самых пор как откололся от глыбы Познания, летящей в бесконечном пространстве Великого Космоса, и упал на эту планету. Стою каменным истуканом, беседую сам с собой и указываю путь – дорогу путникам. Ко мне подходит одна дорога, а от меня уходят три. Вначале я просто наблюдал за тем, что происходит вокруг, смотрел и изучал непонятных, тогда, для меня существ на двух ногах, проходивших мимо и останавливавшихся ненадолго рядом. Я хорошо понимал их мысли, но не сразу научился понимать их слова, которые они произносили, вроде бы это было и не трудно; они называли себя людьми и тоже были частью Космоса, а их волновые колебания и импульсы имели те же диапазоны и частоты, но часто их мысли имели противоположное значение и не совпадали с тем, что они произносили вслух, и это было мне не понятно, так как не укладывалось в прямолинейность космического бытия. Позже я узнал, что это была неискренность и обман. Люди не понимали того, что обманывая другого, они сами оставались обманутыми. А затем люди уходили по разным дорогам, некоторые возвращались, а некоторых я больше не видел, потому что они погибали, выбрав не тот путь.
А потом появился Он, высокий и худой старец, одетый в длинную и светлую одежду, с белой бородой и синими глазами. Остановился возле меня и, укрывшись в моей тени от палящих лучей солнца, просидел в молчании с вечера до утра, прижавшись ко мне спиной, смотрел на ночное небо и яркие звезды и его мысли наполняли меня чистотой Вселенского разума и я тоже мыслил вместе с ним. В нем чувствовалась огромная сила знаний и мудрость. Я чувствовал боль и ясно понимал его мысли о происходящем в мире: о человеческой жадности и предательстве, о лжи, поедающей человека, о вечном поиске человеком птицы счастья и справедливости. Он мысленно поведал мне многое о том, что видел на своем жизненном пути, а я поделился с ним частью своих знаний и рассказал ему о трех дорогах, которые лежат за мной и уходят вдаль, за горизонт.
- А разве люди не могут жить в дружбе и любви друг к другу? – Спросил я у него, стараясь придать своему вопросу – мысли вид собственной мысли старца.
- Могут, – как бы сам себе ответил старец, - только для этого они должны изучить законы Мироздания и верить в них и они должны понять суть своего существования и цель своего предназначения.
- Но, это, же так просто!
- Нет, это не просто, этому нужно учиться постоянно, и постоянно работать над собой и своим сознанием, а люди не хотят долго учиться, им нужно всё сразу и сейчас. В них много зависти и мало добродетели, поэтому они даже на своих ошибках не хотят учиться! Не говоря о Вере!
- А что если попытаться указать им Путь? Да, указать дорогу, которую они должны будут выбрать сами, вот, хотя бы из этих трёх, идущих от этого камня. Он будет как «камень преткновения» - начальный камень на Пути к Созиданию! Может тогда верующие и неверующие в Добро, соблюдающие и не соблюдающие Вселенский Закон, выберут свой, правильный или нет, путь. И пройдут его. А если нет, то – нет.
- Да будет так! А на камне я напишу пожелания для желающих и ищущих!
И взял старец обломок от меня и начал своё Великое праведное дело – писать на моём каменном теле СЛОВА. Это был наш с ним совместный труд – воплощение человеческого желания и небесного сознания. В течение нескольких дней и ночей, под лучами Солнца и при свете Луны, высекал он истину, подсказываемую ему разумом и мной, частицей космической глыбы Познания. Через несколько дней на мне красовалась надпись:
«- Как пряму ехати –
живу не бывати –
нет пути ни прохожему,
ни проезжему,
ни пролетному…
- Направу ехати –
женату бытии…
- Налеву ехати –
богату бытии…»
А потом Он ушел, опираясь на посох и его высокая, чуть ссутулившаяся, фигура ещё долго была видна на фоне чистого голубого неба, пока не скрылась за горизонтом, навсегда.
Много людей, с тех пор, пешими и конными останавливались передо мной, читали надпись, а потом шли дальше. Многие счастья пытали, да не многие его нашли: одни не туда пошли, другие не с тем пришли, третьи не то искали. Сколько их, богатырей и проходимцев разных, стояло возле меня, голову склонив да вчитываясь в слова. Много, ох много! Слова - то читали, а смысл не отыскивали и уходили в разные стороны, да в основном не туда, куда следовало! И помочь я им ничем не мог: говорить не умею, рук – ног не имею, одно могу - изнутри на себе, снаружи, слова – подсказки писать, а уж путнику выбирать.
Сколько воды с неба пролилось, сколько травы вокруг меня росло и полегло. Врос я уже в землю чуть не вполовину и сколько раз уже ветра и дожди стирали мои надписи совсем, а я их снова подновлял. Времени много уходит на их написание. Только те слова в надписи, что в землю ушли, не обновляются более, так что последние две строчки уже и не видно. Никому.
А копать вглубь никто не хочет. Всё поверху читают, вглубь не заглядывают. Наклоняться же надо. Видимо старец был прав тогда:
«…этому нужно учиться постоянно, и постоянно работать над собой и своим сознанием, а люди не хотят долго учиться, им нужно всё сразу и сейчас. В них много зависти и мало добродетели, поэтому они даже на своих ошибках не хотят учиться! Не говоря о Вере!»
06.06.2016г.

Переславль -Залесский, похоже, ждет сенсационное открытие. Возможно, что именно здесь, недалеко от города, находится тот самый былинный перекресток, на котором в раздумьях останавливался еще Илья Муромец! История темная, и она вовсю гуляет по просторам Интернета. Правда это или лишь выдумка, сказать сложно. Но тем не менее - интересно. Ведь за каждой сказкой скрывается какая-то история. Так и хочется поверить - а вдруг…

По рассказам в Сети, загадочный камень обнаружил некий астраханец-перекрестковед Кирилл Остапов.

Несколько лет меня глодала мечта - найти тот самый легендарный перекресток с камнем и надписью: «Налево пойдешь - коня потеряешь, направо пойдешь - жизнь потеряешь, прямо пойдешь - жив будешь, да себя позабудешь», - рассказывает он. - На самом деле такие камни-указатели реально существовали в древние времена. Как правило, их устанавливали на перекрестках дорог и на межах.

По словам Кирилла Остапова , профессию «перекрестковеда» ему передал по наследству дед. Сейчас таких мастеров - людей, умеющих «слышать» перекрестки и определять, не испорчены ли они злыми людьми и проклятиями (такие крестознавцы точно были), в стране остались единицы. Видимо, из-за невостребованности. А вот в древней Руси эти мастера пользовались большим спросом, их специально приглашали проверять городские и сельские перекрестки. Мастер устанавливал на перекрестке деревянный столб с перекладиной и подвешивал три колокола, а затем бил в них особым способом. По звучанию колоколов определял: добрый перекресток или злой, счастье здесь ждет человека или беда.

Остапов исследовал множество перекрестков, чтобы дар не терять. И вроде даже гаишники к его советам прислушивались - на самых опасных участках ставили дополнительные дорожные знаки. Но искать былинный перекресток мастер отправился в Ярославскую область.

Так как в былинах этот столб чаще всего связывают с именем Ильи Муромца, я и подумал, что искать указатель надо под Переславлем-Залесским, - говорит Кирилл Оспапов. - По преданиям, богатырь Илья с 1157 года служил в войске Владимирского князя Андрея Боголюбского, защищая владения ростово-суздальских князей. Их переславские земли были самыми беспокойными из-за частых набегов кочевников, и именно здесь князь возводил свои богатырские пограничные заставы. Камень с надписью, очевидно, находился недалеко и стоял в смертельно опасном для всякого конного и пешего месте.

Приехав в Переславль, Остапов внимательно изучил сводки ГИБДД и криминальную обстановку в районе и стал искать. Примерное место расположения камня-указателя определил сразу - в сторону от трассы М-8, дорога на Никитский тракт. Со своими колокольчиками он обошел пешком несколько километров и, наконец, в самой чаще дубового леса наткнулся на странное место. Как ни бил мастер в колокола, они категорически отказывались издавать звуки. И вдруг Остапов заметил небольшой холмик, весь заросший мхом. Очистив упавший столбец от земли, увидел на гранях камня полустертые изображения: всадников, копье, ворона и полузакрытого глаза. Лишь у самого основания камня он разглядел надпись: «Деко по маркуши», что у древних славян означало - колдовать против зла.

Вероятно, у этого камня уже пытались провести обряд очищения, но до конца снять проклятия не удалось, - уверен «перекрестковед» - Это подтвердили мои колокольчики.

Одна стрелка на указателе - та, что налево - как раз указывает на трассу Москва -Холмогоры и самый аварийный участок, полузакрытый глаз указывает путь направо - дорога к известному в Переславле валуну - Синему камню у Плещеева озера. Указатель прямо - к самому городу Переславлю, где и случались набеги кочевников. И хотя этот перекресток уже не используется, Остапов все равно намерен снять с этого места проклятия. И собирается в этом году еще раз приехать в Ярославскую область.

Поворот с федеральной дороги к Никитскому монастырю, действительно, один из аварийных, - подтвердила старший инспектор по пропаганде отдела ГИБДД города Переславля Любовь Хохлова . - Машины тут бьются регулярно, пешеходов сбивают. В прошлом году погиб велосипедист. Но нельзя сказать, что причины этих ДТП связаны с какой-то магией. Как правило, всему виной - человеческий фактор. Водители превышают скорость, а пешеходы на свой страх и риск перебегают дорогу в темное время суток.

Впрочем, как выяснилось, гаишники вовсе не чураются магии и также верят в чудеса. По словам сотрудников ДПС, на трассе М-8 случаются довольно загадочные ДТП. Например, абсолютно трезвый водитель на исправном автомобиле по непонятным причинам вдруг выезжает на «встречку» и попадает в страшную аварию. Жуть! Что касается мастера-перекрестковеда, то об его услугах в областном управлении ГИБДД обещали подумать. Ради безопасности дорожного движения - все меры хороши.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ

Самые аварийные перекрестки Ярославля:

1. Лениградский проспект и улица Волгоградская.

2. Московский проспект и Юго-Западная окружная дорога.

3. Большая Октябрьская и проспект Толбухина .

В волшебных сказках имеется два вида указателей с надписями: камень и столб (иногда - дерево). Информация на них бывает разного рода, иногда типа современных объявлений о пропаже: «Тово же дни на кажном столбе подписи пошли: "Хто найдёт царъску дочерь, то получаёт полцарства..."» (Зеленин Д. К. № 105), или гостиничных вывесок: «У моря стоит терем, у этого терема столб стоит, на столбе надпись: "Три ночи ночевать!"» (ВСВС. С. 48).

Есть надписи указательные - в сюжетах «Три царства»: «Ходили-ходили, ... лежит камень, на камне написано: "Кто этот камень подымет, тот может спускаться в подземное царство"» (ВСВС. С. 63). Есть предупредительные - в сюжете «Бой на калиновом мосту»: «...шёл, шёл и догнал братьев близ Чёрного моря у калинового моста; у того моста столб стоит, на столбе написано, что тут выезжают три змея» (Аф. № 136).

Мы же рассмотрим только путевые указатели на перекрёстках и развилках дорог. В сюжетах «Молодильные яблоки»: «...ехал долго ли, мало ли, подъезжает к горе... На горе стоит столб, на столбе подписано три дороги: по одной дороге ехать - сам сыт будешь, конь голоден; по другой... - конь сыт, сам голоден; по третьей... - самого убьют» (Аф. № 310). Это сообщение выглядит вполне правдивым, если посмотреть на него с точки зрения реалий первого тысячелетия н.э.

Мы видим, что и камни, и столбы встречаются герою далеко от дома, но близко от гор и моря, то есть опять-таки в Северном Причерноморье. Для того, чтобы проехать в горный Крым к воинственным таврам, или к «головорезам» сербам, у которых путешественников ждала редко минуемая гибель, нужно было пересечь широкую степь, которая климатически была неоднородной и градировала от лугов до полупустыни. В сказках территории с обильным травяным покровом называются «заповедными лугами» Царь-девицы, предводительницы девичьего войска.

Как и сегодня, в те времена в заповедниках нельзя было охотиться посторонним, то есть в таком месте всадник был голоден, а его конь - сыт. А вот в не заповедных солончаках, например, в Присивашье или в засушливой центральной Таврике, конь был голоден, а всадник имел возможность пропитать себя охотой на мелкую живность.

Наш герой, между прочим, не всегда выбирает самый трудный путь.
Замечательно, что приезжий русский путешественник в состоянии прочитать надписи на столбе. В связи с этим вспомним рассказ из Жития Константина о неких «руосьскых» письменах, обнаруженных Кириллом в Крыму, а также более раннее, IV века новой эры, сообщение Иоанна Златоуста о том, что скифы перевели святое писание на свой язык.

Некоторые исследователи считают эту письменность армянской или грузинской, некоторые - готской, так как эти народы раньше других в этих местах приняли христианство и, следовательно, уже в то время имели нужду в церковной литературе на родном языке. И мы снова упираемся в вопрос, какому этносу относится название «русь». В предыдущих главах мы с помощью открытий О. Н. Трубачёва выяснили, что изначально русью звалось одно из индоарийских племён Северного Причерноморья.

В Тавриде, неподалёку от «"рускаго нова града" имел Кирилл ещё один достоверный случай общения с этим загадочным населением: "беше же во Фоульсте языци доубъ великъ, срослъся съ чрешнею, подъ нимже требы деахоу, нарицающе именем Алесандръ, женьскоу полоу не дающе пристоупати къ немоу, ни къ требамъ его" (Жит. Конст. ХII)... Естественно, язычники не могли назвать своё священное дерево крестным именем "Александр", явившимся здесь лишь записью по созвучию туземного (индоарийского таврского?) *alaksa-dru - "дуб-защитник" или "запретное дерево" (ср. др.-инд. raksati - "охранять", ... d(a)ru - "дерево"), которое не могло быть ни иранским, ни готским» (IА. С. 58).

Константин решился срубить священный дуб тавров и остался цел и невредим, видимо, потому, что некоторые индоарийские племена этого региона - наверное, те, что перевели евангелие на свой язык, - были на его стороне. Итак, есть основания предполагать, что письменность у арийских племён Тавриды была, но до наших дней не сохранилась.

Самое ужасное в этой истории то, что ещё лет сто назад у науки был шанс познакомиться с ней (индоарийской письменностью), но как-то не сложилось, никто не заинтересовался одиноко стоящим на заброшенной крымской дороге камнем с непонятной надписью. Если бы эта надпись была греческой или латинской, камень наверняка отправили бы в музей, так как то было время повального увлечения античностью, эти языки знал любой образованный человек, их учили в гимназиях... Что же это за камень?

В Крыму есть посёлок, до недавнего времени называвшийся Никита (ныне - Ботаническое, там, где знаменитый сад), а ещё ранее, в генуэзских списках Кафы пятисотлетней давности, он назван Sikita, что не читается ни по-гречески, ни по-татарски. Зато на индоарийском *cikita - «знак, обозначенное» (IА. С. 90).

В «Крымском сборнике. О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических» 1837 года выпуска П. Кеппен сообщает: «Выше Никиты расположено плато... Никитская Яйла, ... на Яйле, при дороге из Никиты в Бююк Ёзёнбаш, есть урочище, называемое Грамата, или по-татарски: Язлы Таш, т.е. камень с надписью». О. Н. Трубачёв посетил в 1977 году территорию Ялтинского лесничества и урочище Грамата и убедился лично в том, что надписи больше нет. «Но она определённо существовала, потому что мне точно показали на Грамате... отдалённо напоминающий стелу, но совершенно выщербленный камень-песчаник, на котором прежнее поколение лесников ещё помнило непонятную надпись... Грамата - довольно большое пространство земли, скал и леса, и то, что оно получило своё название по одной надписи, говорит о значительности этого факта, а главное - о давности его. Греческое и татаро-турецкое население Крыма тесно общалось друг с другом и было охвачено двуязычием. Во всяком случае о неизвестности тут говорить не приходится. Тем не менее, след забытого древнего местного населения дошёл до нас в виде названия Чикита, которое оказалось прочнее, чем камень и выкрошившаяся надпись на нём» (IA. С. 90-91).

«Тавры имели, видимо, близких родственников в сатархах, занимавших север Крыма; и те и другие пиратствовали на море и имели убежища в пещерах», Плиний так и назвал их: Spalaeos - «пещерники». Название этого племени переводится с др.-инд. как: satta - «семь» и argha - «цена, стоимость». В более позднее время территория Османской империи, примыкавшая к Крыму с севера, носила название Едисан, то есть дословно «семь (крупных) чисел». Опять мы видим, что «тюркская форма оказывается переводом более древнего местного обозначения» (IA. С. 105, 272).

Понятие стоимости, умение считать до крупных чисел, отражённые в названии индоарийского племени сатархов, дают повод предполагать наличие у них развитой торговли и, следовательно, большую посещаемость этих мест и наличие дорог с необходимыми указателями.

В Херсонесе Таврическом, где главенствовал культ таврской богини Девы, предположительно в III веке до н.э. был записан текст гражданской присяги. Записан по-гречески, но с одним непонятным, непереводимым словом: «...САСТЕР народу охраню и не передам на словах ничего тайного ни эллину, ни варвару...». Современные историки не читают этого слова, оставляя его без перевода, - пишет Трубачёв, - или объясняют из др.-ир. (авест.) sastar - «повелитель, властелин». «Но Херсонес времён присяги не знал ни князя, ни единовластия», вся присяга носит яркий демократический колорит. Ещё Жебелев С. А. отмечал, что глагол в этом отрывке управляет только неодушевлёнными существительными, и употребляется чаще всего о мистических культах, и искать объяснение слова САСТР надо не в области «древностей государственных», а в области «древностей сакральных». Иранское sastar не подходит, «поскольку оно как раз означает одушевлённое лицо». В древнеиндийском языке есть родственное слово с особой семантикой - sastra - «божественная, религиозная книга, свод», «...что отлично соответствует херсонесской присяге: "и божественный свод народу охраню и не передам (не выдам) ничего тайного"...» (IA. С. 103-105).

Несмотря на то, что из текста присяги не ясно, книга ли САСТРА или это устное священное предание, сам факт наличия у тавров божественного свода и присяги, его защищающей, говорит о культуре и нравственности этого народа, слывшего у древних писателей диким, отсталым и замкнутым. Восточнославянские сказки подтверждают, что в «подземное царство» действительно трудно попасть, но это царство в горах у моря отнюдь не дикое, а диковинное. Парадоксально, но наши сказки более точно отражают действительность, восстанавливаемую с помощью лингвистики, чем древние письменные источники.

Возможно, именно эта пресловутая замкнутость в сочетании с культурой и нравственностью заставляла тавров ставить на подступах к их стране столбы с упреждающими надписями.

«Мужик сел на орла; орёл взвился и полетел на сине море... Подлетают они к другому берегу... Взлетели они на берег; летели близко ли, далеко ли - видят посерёд поля медный столб. "Прочти на столбе надпись", - приказывает орёл мужику. Мужик прочёл. "За этим столбом, - говорит, - стоит медный город на двадцать пять вёрст". - "Ступай в медный город; тут живёт моя (орла) сестрица...» Серебряный столб с надписью поставлен у серебряного, а золотой - у золотого царства («Морской царь и Василиса премудрая» // Аф. № 220).

Здешние места действительно были опасными, и это подтверждается анналами и данными археологии. Существует запись о том, что в I веке н.э. римский корабль с военным контингентом потерпел крушение на подступах к Южному Крыму. С других кораблей заметили, что люди спаслись, добрались до берега, но больше их никто не видел. Через две тысячи лет в одном из горных святилищ тавров, расположенном напротив места кораблекрушения, были обнаружены части древнеримских шлемов и вооружения. Видимо, римляне невольно оказались в том месте, куда вела третья сказочная дорога, по которой «пойдёшь - сам убит будешь». Сказочный русский герой не только не становиться жертвой таврским Богам, но и роднится с этим славным племенем.

Камни-указатели с надписями на языке, понятном славянину актуальны, по крайней мере, в течение последних двух тысяч лет.

Глава 12. ПУШКИНСКИЕ ЧУДЕСА ЛУКОМОРЬЯ

Отдавая дань уважения великому поэту, черпавшему вдохновение в фольклоре, «бабкиных сказках» простой крестьянки, рассмотрим в свете нашей темы географической локализации фольклорные образы его творчества - но не все, а только те, что описаны в небольшом отрывке из поэмы «Руслан и Людмила»:

У лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том...

Дерево, украшенное золотой цепью - несомненно, священное. Культ дуба, связанный с Громовержцем, прослеживается на всей территории расселения индоевропейцев, в том числе и Северном Причерноморье. Выше, в главе 12 мы уже говорили о том, что в Житии Константина упоминается Дуб-«защитник» сросшийся с черешней, которому приносили требы язычники, мужчины фульского племени Тавриды. В произведении «Чудо св. Климента о отрочати» сообщается о том, что вокруг Херсонеса Таврического на тридцать вёрст были сокрушены идолы, уничтожены капища и все «рощенья» искоренены (IА. С. 174). Не лишены интереса в этой связи и сведения нового времени, например, об огромном дубе, овеянном легендами, в деревне Биюк-Сюрень, о тысячелетнем дубе в Массандре, до недавнего времени увешивавшемся вотивными предметами - колоколами (там же).

В восточнославянских сказках дубы встречаются довольно часто, но они не всегда растут у моря, что вполне естественно:

«Шёл, шёл по нём (ручью) вот и видит большой дуб. Под ним всё утоптано. Вот он и влез на тот дуб. ...Начали под тот дуб слетаться со всех сторон бесы» (Аф. № 115).

«Пришла баба, перед дубом повалилася, замолилася, завыла: "Дуб дубовистый, дедушка речистый, как мне быть?..."» (Аф. № 446).
«На реке воды взволновалися, на дубах орлы раскричалися...» (Аф. № 137).

А вот в белорусских сказках с сюжетом типа «Царь Салтан» (СУС 707) встречается дуб, увешанный украшениями, причём этот сюжет всегда связан с морем, горами, островом:

«В некотором царстве, некотором государстве... стоит дуб Стародуб в двенадцать обхватов. На том дубу двенадцать суков, на каждом суку по двенадцать коробов, в каждом коробе по двенадцать братов, у каждого брата по двенадцать сынов, у каждого сына по двенадцать колоколов, на каждый колокол по двенадцать всяких пташек. Молодцы поют, соловьи играют, дробны пташки щебечут, колокола звонят - не наслушаешься!» (Чарадзейныя казкi. Мiнск, 2003. № 63. С. 283. Перевод - мой).

«У моей матушки, в тридевятом царстве, в тридевятой земле стоит у города дуб, ни вздумать, ни взгадать! На том дубе двенадцать суков, на тех суках двенадцать котов: как вверх идут - басни бают, как вниз идут - на гуслях играют» (Там же. № 65. С. 304).

И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом.
Идёт направо - песнь заводит,
Налево - сказки говорит...

Удивительно, но А. С. Пушкин, творчески перерабатывая знакомые ему народные сказки, всегда попадал «точно в цель». Что я имею в виду? Вот, например, строки, в которых говорится о том, что кот ходит по дубу, растущему у Лукоморья. Лукоморье («лука моря», то есть изгиб) - это реальное древнерусское географическое название местности, охватывающей дугой северо-запад Азовского моря.

Лукоморье Древней Руси: изгибы берега на северо-западе Азовского моря

Ни в одной восточнославянской сказке не говорится, что коты встречаются в Лукоморье. Однако анализ сказок с присутствием «кота учёного» показывает нам вполне определённую связь кота с морем.

В сборнике Афанасьева, в сказках сюжета «Мудрая жена» (№№ 216, 217 и 218) - кот покупается героем на родине почти задаром и дорого продаётся у моря. «А в том государстве про кошек и не ведали, а мышь да крыса всех крепко одолевала... Сиротинка взял мешок с золотом, распрощался с купцом и пошёл на взморье к корабельщикам» (№ 217). В сказках этого типа неясно, какое море имеется в виду, однако в сказке № 216 есть смутный намёк на горы: после продажи кота на чужбине, чудесным образом полученная жена на время отсутствия героя, чтобы на её красоту не польстился король, обращает себя в камень, а их с дураком жилище - в каменную гору.

В сказках № 146 и 147, «Семь Симеонов», южное море вырисовывается достаточно ясно: «Едут, едут между небом и землёй, пристают к неведомому острову... А Симеон меньшой взял с собою в путь сибирского кота учёного, что может по цепи ходить, вещи подавать, разны немецки штуки выкидывать... На ту пору царевна сидела у окна и завидела неведомого зверя, какого у них и не водилось отродясь». Из текста понятно, что обучение кота «немецким штукам» тяготеет к Балтике, а продажа, соответственно, - у далёкого южного моря, впрочем, может, и у Каспийского.

В сказке № 138, «Иван крестьянский сын и мужичок сам с пёрст, усы на семь вёрст», герой далеко от дома, у огненной реки, высоких скал и «пасти, разинутой от земли до неба» (то есть пропасти), убивает трёх змеев, старшую змеиху и трёх её снох, добывает коня и царевну, по ходу действия превращается в кота и «дружится с тамошними кошками». Хотя в этой сказке и нет моря, но, как было рассмотрено выше, огненная река, горы и пропасти указывают нам на Тавриду, и заметьте, в ней уже есть местные кошки.

В сказке № 215 герой «...добрался до синя моря, увидел славный большой дом...», в котором жили тридцать три сестрицы, у одной из них он прячет платье и женится на ней. Далее по сюжету он добывает кота-баюна в тридесятом царстве. Это агрессивное чудовище, скорее похожее на крупного зверя семейства кошачьих: «...за три версты стал его сон одолевать, он надевает три колпака железные... Кот-баюн прыг ему на голову, один колпак разбил и другой разбил, взялся было за третий - тут добрый молодец ухватил его клещами, сволок на земь и давай сечь прутьями; наперво сёк железным прутом, изломал железный - принялся угощать медным...» Эта сказка относится к типу «Поди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что». У Афанасьева приведено четыре таких сказки. В №№ 212 и 213 есть море и девы-лебеди со съёмными крыльями, из которых стрелец выбирает себе жену; в № 214 есть девы-лебеди. Выше мы уже рассматривали приуроченность дев-лебедей к Северному Причерноморью.

Кот встречается и в сюжете «По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре». В сказке № 284 (похожей на былину) присутствует море, но животное упоминается мимоходом: «Другая сестра говорит: "Кабы меня взял Иван-царевич, я бы с собой привезла кота-баюна: кот-баюн сказки сказывает - за три версты слышно". Иван-царевич стоит, слушает: "Это не заслуга мне! Кота-баюна я и сам могу купить"». (Девицы живут далеко от царевича, но близ моря, женившись, он остаётся жить у жены, то есть кот находится у моря, впрочем, в этом сюжете неясно, какого.) В № 286 из той же серии о «трёх девицах под окном»: «"Гой, купцы-торговцы, люди бывалые! - говорит Иван-королевич. - Вы много морей изъездили... не слыхали ль где каких новостей?" Отвечают купцы: "На море-океане, на таком-то острове... золотой столб стоит, на нём золотая клетка висит, и ходит по тому столбу учёный кот; вниз идёт - песни поёт, вверх поднимается - сказки сказывает"».

В № 315 (сказка, похожая на былину), в Киеве Владимир-князь говорит Балдаку, сыну Борисовичу: «Сослужи мне службу великую: сходи за три девять земель, в тридесятое царство, к салтану турецкому; уведи у него коня златогривого, ... убей кота-бахаря, самому салтану турецкому в глаза наплюй».

Мы не рассматривали здесь сказки с сюжетом типа «Волшебное кольцо», в которых собака, кошка и змея помогают герою жениться на царевне и стать царём, потому что в них кот является главным действующим лицом. Это сказки, по большому счёту, о дружбе. В сборнике Афанасьева их всего 4 (№№ 103, 190, 191, 566).

Сказок, в которых кот является второстепенным персонажем и в которых говорится об удачной женитьбе на иностранной царевне - больше (9), и в них присутствуют разные сюжеты, но всегда они приурочены к морю, и в большинстве своём к горам, то есть к Северному Причерноморью, Тавриде и Лукоморью в том числе.

Там лес и дол видений полны,
Там о заре нахлынут волны
На брег песчаный и пустой
И тридцать витязей прекрасных
Чредой из волн выходят ясных...

Если вы думаете, что речь здесь идёт о мифологических подводных жителях, вы ошибаетесь. Такое явление можно было наблюдать на берегах Азова в течение многих столетий.

В славянских языках словом лукоморье называли не только изгиб, «луку», залив, но и вытянутые равнины, болотистые луга, низменные берега. В таких местах долго лежит туман, скапливаются испарения, которые вполне могут вызывать зрительные иллюзии - видения. Именно по совокупности этих качеств берег в районе Гнилого моря - Сиваша - назвали Лукоморьем.

Фото времён ВОВ: Сиваш, древнее Лукоморье

"....и тридцать витязей прекрасных чредой из вод выходят..."

Всё Северное Приазовье имеет низкий, песчаный берег, бредёшь долго-долго, а вода - всё по колено, чтобы окунуться, порой уходишь так далеко, что берег еле видно. Разумеется, кораблям и лодкам в таком месте близко к берегу не подойти, они встают на якорь почти за горизонтом и люди с их бортов добираются до берега вброд. Кто же мог высаживаться на пустынный берег рано утром? Конечно пираты, так как купцы и регулярные войска предпочитали городские пристани. Древние авторы сообщают нам о таких пиратах, причём в основном это были местные, туземные, то есть арийские племена.

Берег Азовского моря, «Брег песчаный и пустой»

Скифам-иранцам не удалось подчинить себе тавров горного Крыма и родственных им приазовских меотов, которых Геродот называл «земледельцы», а Старбон уточнял: «меоты, земледельцы, но не менее воинственные, чем кочевники» (IА. С. 29, 44).

Впрочем, с другой стороны Крыма наблюдалась та же картина: «нормальной коммерции Ольвии и общению с Неаполем Скифским докучали "пиратствующие сатархеи", наносившие удары из опасного мелководного Каркинитского, или Тамиракского залива» (IА. С. 153, 154). То есть возвращение сатархеев, чьё название Трубачёв переводит с индоарийского как «семь уделов», и которые занимали весь север Крыма от Чёрного до Азовского морей, - и со стороны Чёрного моря выглядело так же, как и в Лукоморье - воины шли на берег по мелководью (IА. С. 272).

Однако со стороны Лукоморья картина была более грандиозной, величественной. Восходящее на востоке солнце било в глаза наблюдателю, стоящему на западном берегу Азовского моря. Усталые витязи медленно выходили из моря, а за их спинами поднималось огромное блистающее Светило...
Пушкин бывал в этих местах, однако нет сомнений в том, что ему не были известны все рассмотренные выше сказки. Знать точно, что многие волшебные сюжеты описывают именно данное побережье, он не мог. Но гений потому и гений, что интуитивно чувствует истину и выбирает правильный путь.

(мульт «У Лукоморья...»)

Заключение.

Возможно, некоторые читатели решат, что я напрасно «приземлила» волшебные сказки, лишила их обаяния таинственности, и делать этого не следует.

Настаивая на необходимости такого подхода к фольклору, я приведу слова русского философа П. А. Флоренского: «Отношение к святыне мне представляется таким образом: как цепкий плющ вьётся около дерева, так обвивает святыню миф. И как плющ, завивши своими гибкими плетями весь ствол, затем иссушает и душит его, сам занимая его место, так и миф, опутав собою святыню, скрывает и уничтожает её. Миф делает восприятие святыни опосредованным. И она от этого теряет собственную жизнь, теряет смысл сама по себе, выделив свой смысл, объективировав его в мифе. Святыня истлевает под придушившим её, заласкавшим её мифом, всё разрастающимся, и гибнет, губя с собою и миф, отныне лишённый соков жизни. Но как в лесу на прахе дерев растут плющи и на прахе упавших, без поддержкии дерев, плющей - дерева, так и в религии: мифы, лишённые опоры, сами падают, истлевают, обращаются в почву новых святынь» (Флоренский П. А. Культ, религия и культура. Богословские труды. Т. XVII. М., 1976. С. 54).

И действительно, восточнославянские сказки (в некотором смысле - мифы) в настоящее время интересуют только специалистов и детей, устная традиция передачи от поколения к поколению почти мертва. Какие новые святыни вырастут на прахе наших мифологических волшебных сказок, под которым погребены древние святыни, - зависит от нас, нашей памяти и знаний.

То удивительное мастерство, то есть язык, которым наши предки отражали в сказках свои мифопоэтические и многие другие познания, оценено по достоинству. Наступает пора оценить и сами эти познания, в том числе географические, этнографические, широко представленные в восточнославянских волшебных сказках.

Трудилась

QR код страницы

Больше нравится читать с телефона или планшета? Тогда сканируйте этот QR-код прямо с монитора своего компа и читайте статью. Для этого на вашем мобильном устройстве должно быть установлено любое приложение "Сканер QR кода".

Страх и Страсть.
О камне на распутье или почему Ивану повезло больше,чем Гераклу.

Друзья, продолжаю публиковать отрывки из своей книги "Дорога в Тридесятое царство. Славянские архетипы в мифах и сказках". Сегодня - юнгианское толкование образавитязя на распутье.

Говоря о направлении развития, и преодолении страха, невозможно пройти мимо такой сказочной метафоры, как камень на распутье в славянских сказках. Нужно сказать, еще древние греки использовали развилку дорог в качестве символа сложного жизнеопределяющего выбора. Совсем еще юный Геракл, оказавшись на распутье, повстречал двух женщин, одна из них оказалась Изнеженностью, другая - Добродетелью. Первая соблазняла его жизнью, полной удовольствий, вторая призывала встать на путь служения людям, полный испытаний, зато ведущий к бессмертию и славе. Юный Герой сознательно отверг легкий путь, выбрав лавры.

Однако славянский миф во многом превзошел греческий. Во-первых, в наших сказках Герой встречает на пути не просто развилку дорог, а камень с надписью. На архаических этапах культа сакральность камней связана с представлением о том, что в них воплощаются души предков, отсюда возникает обычай ставить возле усыпальниц камни. Они вечны, как и вечна мудрость предков. Поэтому надпись, что видит Герой на камне, является прямым посланием из иного мира. А, во-вторых и в-главных, русская сказка предлагает Герою, не два, а целых три пути!

В Сказке о молодильных яблоках и живой воде говорится: «Едучи путем-дорогою, близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, наконец приехал он в чистое поле, в зеленые луга. А в чистом поле лежит камень, на нем надпись написана: "Направо поедешь — богату быть, коня потерять. Налево поедешь - коня спасать, быть голодну да холодну. Прямо поедешь - убиту быть» .

Давайте рассмотрим все три пути-дороженьки.

«Направо поедешь — богату быть, коня потерять». В данном случае под богатством понимается всего лишь то самое «не хуже, чем у всех», обладание общепринятыми благами, одобренными ближайшим окружением. За эту общественно одобренную жизнь «среднестатистического Ивана», как справедливо предупреждает надпись на камне, придется заплатить конем. Конь же, как мы выяснили в предыдущей главе, является символом инстинктивной жизненной энергии, причем, что наиболее ценно, энергией управляемой и направленной на достижение подлинных желаний, исходящих из Самости. В сказках этот путь обычно выбирают ложные герои ̶ старшие братья Героя настоящего, которым в конце концов не достается ни царства, ни царевны.

«Налево поедешь — коня спасать, быть голодну да холодну». Это предупреждение о социальной изоляции, о возможном провале в новом начинании. Это те, голоса, что говорят нам: «Ты что, дурочка?! Ты успешный юрист, с ума сошла? Кому нужны эти стилисты?! Даже не вздумай!»; «Развод? Спятила?! На что ты будешь жить с детьми? Ты ж ничего сама не умеешь!»; «Замуж? За этого?!! Да вы же с голоду помрете!» В реальности такое, и правда, может произойти. Но, как правило, в тех случаях, когда идея собственной индивидуации становится сверхидеей, манией. Когда новые начинания исходят не из интереса и настоящей страсти, а из принципа «Сделаю назло бабушке, отморожу уши», не из собственных стремлений, а из желания «всем доказать», «показать, на что способен» и т.д.

Итак, Гераклу, в отличие от Ивана, было предложено всего два пути. Число два традиционно является символом противостояния духовного и материального миров, борьбы противоположностей. До появления культа Юпитера в Риме богом неба был двуликий Янус, который утром отпирал небесную дверь и выпускал Солнце, а на ночь запирал его. Считалось, что одна голова Януса смотрит в прошлое, а вторая — в будущее. Не правда ли, отличный символ того самого невротического «нигде и никогда», отсутствия в настоящем, отсутствия в реальности?

Таким образом, двойка наиболее ярко отражает поляризацию. А как мы помним, наличие двух крайних полюсов в психике, двух оппозиционных, равно значимых установок - это признак невротического комплекса.

Однако русскому Герою, в отличие от Геракла, повезло больше. Третий путь, именно тот, что ведет прямо, как раз и являет собой трансцендентную область, где могут объединиться несовместимые, как казалось бы Сознанию, противоположности, где возможно все сразу: и процветание, и слава. Однако этот путь, на первый взгляд, самый неприемлемый и ужасный:

«Прямо пойдешь - убиту быть». Во внутрипсихическом пространстве эта дорога означает всего лишь смерть существующей Эго-установки, определяющей текущее положение вещей, настоящую (для конкретного человека) картину мира. Именно эта установка сужает поле зрения всего лишь до двух вариантов из бесконечного разнообразия мира: «Можно быть либо богатым, либо честным», «либо молчать в тряпочку, либо развод и одиночество», «либо стабильность, либо интересная жизнь» и т.д. и т.п. И лишь со смертью привычной картины мира сам мир расширяется, становятся доступны новые ресурсы, возможности, которые носителю предыдущей установке даже и во сне привидеться не могли.

Нужно сказать, что процесс инициации, термин, который прочно перекочевал в дискурс аналитической психологии, обязательно содержит в себе обряд «смерти - погребения - воскрешения в новом качестве». «Инициация подразумевает отмирание менее адекватных, неактуальных условий жизни и возрождение обновленных, более соответствующих новому статусу инициируемого. Здесь мы сталкиваемся с трансформацией, изменением, поэтому сами ритуалы так таинственно-пугающи» .

Сказка - ложь, да в ней намек.

Вот и былинный камень, который рано или поздно обязательно появлялся перед любым уважающим себя богатырем - не такая уж и выдумка.

По какой бы дороге ты не шел - рано или поздно будет развилка, а над развилкой тучи и черные вороны, перед конем - камень: сымай, богатырь, шлем и чеши как следует богатырскую патылицу…

«Витязь на распутье». Васнецов

Бывают времена - перед сказочной развилкой оказываются целые государства: куда повернуть, направо или налево?

А наша с вами земля - сама по себе развилка: с кем быть, с Западом или с Востоком? Коня потерять или жену сыскать (сварливую и требовательную жену, между прочим, а не Василису Премудрую ни разу)…

Незавидная судьба: оказаться между великими цивилизациями и вечно стоять перед выбором, с кем быть. А выбор - и вправду серьезный.

Восток - это ведь что?

Идеология общности. Единица на Востоке ничего не решает и ни на что не влияет. Даже восточный тиран - он никак не может тиранизировать один, ему обязательно нужен клан, семья, единомышленники, которых он поставит вокруг своего трона плотной стеной и будет жестоко карать за предательство, потому что нельзя на Востоке одному никак.

А уж восточный народ - он тем более не понимает, как это, в одиночку? Восток всегда брал массой: и тогда, когда тысячные толпы монголо-татар выжигали дотла русскую степь, и когда покупали за шелк и пряности разбалованную Европу, и тогда, когда всем народом устанавливали красный режим, и тогда, когда били палками воробьев по всему Китаю - и воробьи тоже умирали массово, как положено на Востоке.

И даже восточные мудрецы, такие же одинокие, как любые мудрецы в любой части света - они обязательно пытаются хоть с кем-нибудь солидаризироваться, ну вот хотя бы с природой, стать хоть с чем-нибудь единым целым, включиться в общность.

Совсем иное дело - Запад

Там каждый человек - личность. Отдельная. Самостоятельная. Имеющая право. Возвышающая голос. Решающая вопросы любого рода самостоятельно: от самых что ни на есть бытовых до самых что ни есть глобальных.

Только на Западе можно выбрать президента огромной страны перевесом всего в семь голосов - на Востоке ради семи голосов и пересчитывать бы ничего не стали.

Западный человек преисполнен осознания собственной человеческой ценности и важности. Поэтому Запад всегда спорит, всегда за что-нибудь борется, всегда чего-нибудь хочет взамен - потому что спорят, борются и хотят составляющие его личности.

Даже боги у нас разные.

На Востоке - многоликие, многоязыкие, посылающие на Землю пророков, проживающих то несколько жизней, то несколько смертей.

На Западе - это обязательно Личность, в одиночку изменяющая целый мир.

Что выбрать: восточное единство или западную индивидуальность?

Потерять коня или приобрести жену?

VELVET: Анна Северинец